Рубрика: Спортсмены

В биатлон я пришел в 1970 году. Организатором школы настоящего, современного биатлона был тренер, мастер спорта по лыжам — Панищев Михаил Ульянович. Он сумел за короткое время собрать из действующих лыжников, начиная с юношей и более взрослых ребят, включая Хованцева Анатолия Николаевича, бригаду.

В 1970 году мне было 14 лет, тогда я из лыж перешел в биатлон. Первые результаты пришли через два года, то есть в 16 лет, когда я стал чемпионом ЦС «Локомотив», это первенство СССР среди железнодорожников. Там участвовали команды Юго-восточной железной дороги (Воронеж), Западносибирской железной дороги (Сибирь), Свердловской железной дороги, Московской железной дороги, Украины. И так далее и тому подобное.

Тренировались мы, благодаря энтузиазму Михаила Ульяновича Панищева. Часть тренировок проводилась в Кочетовом логу — это в районе современной окружной дороги, в районе 9-го километра за аэропортом. Там делали импровизированное стрельбище на 150 метров и на свой риск и страх стреляли. Летом мы стреляли в Шиловском лесу. Оружие было калибра 6.5 мм и 7.62 мм. Использовались биатлонные винтовки БИ (БИ-4, БИ-6) ижевского производства. Финансировалось это дорожным советом («Локомотив») г. Воронежа.

Анатолий Николаевич Хованцев старше меня. Он уже в 19 лет попал в сборную СССР среди юниоров по биатлону. За три года в Воронеже существенно поднялся уровень биатлона. Хованцева. Н. — мастер спорта, Паршин Н. П. – мастер спорта, Насонов — мастер спорта, Щекин Н. — мастер спорта, Колядин – мастер спорта. Я тогда был не мастер спорта, потому что был юношей, там другие нормативы. Юноша (юниор) даже мог на контрольной тренировке обыграть мужчину, но у них дистанции другие и им не присваивались мастера спорта.

Сначала попал в сборную железнодорожников, потом во вторую сборную СССР и почти год был первым в сборной. Сначала было 5 место на первенстве СССР, далее чемпион СССР среди юношей и чемпион СССР в эстафетной гонке среди юниоров. Также в 1976 году пришлось бежать в Мурманске, в гонке патрулей на первенство СССР — 25 км. Бежал вместе с мужчинами, и заняли мы командой 4-е место. В команде я был первый номер. В эстафете бежал я один представитель Воронежа, остальные бежали новосибирские. За мной бежал Еремин Саша, бывший лыжник динамовец, неоднократный чемпион СССР в дальнейшем. Далее Басов Володя.

Когда Маматов Виктор Федорович завязал со спортивной карьерой, это были его первые пробы в тренерской работе. Он собрал там экспериментальную группу молодых биатлонистов-железнодорожников и отдельно их тренировал. Финансирование в то время шло из государственного бюджета или из Центрального совета «Локомотив».

Если выступаешь за ЦС «Локомотив» — за сборную, на первенстве СССР представляешь не Воронежскую область, а представляешь Центральный совет «Локомотив». Это однозначно был профессиональный спорт. С 1973 г. я являлся спортсменом — профессионалом, хотя при социализме это не признавалось. Как только я выиграл ЦС «Локомотив» Панищев уехал в Воронеж, а я уехал дальше на соревнования. Через месяц он принес мне трудовую книжку, и сказал: поздравляю, ты профессионал.

Я числился в армии, а как бы работал еще кладовщиком в спортклубе «Электровоз». В дальнейшем, когда попал во вторую сборную, какое-то время получал стипендию спорткомитета. Она составляла 120 рублей. По тем временам это было хорошо. Питание было талонное. Минимальная стоимость 3.5 рубля в сутки, в зависимости от тех соревнований, в которых ты участвуешь. Завтрак из порции мяса (обходился 1.20 р.), компот, какие-то салаты, оливье, капуста, морковка, хлебобулочные изделия. Огромный кусок мяса антрекот или отбивная котлета, картофель, макароны. По еде режим был, но в связи с тем, что в биатлоне очень большая отдача энергии, в принципе никаких ограничений не было, и, честно сказать, я все равно был вечно голодный.

Интенсивность тренировок была огромной. Я приведу пример. За один сбор, у меня в дневнике есть, в Оттопи — в Прибалтике, 15 тренировочных дней, из них два выходных, получается 13 тренировочных дней, я пробежал бегом и на лыжероллерах 762 км. Отпуск практически был только весной. С конца апреля прилетали с Мурманска, с последних соревнований и первый сбор начинался после 10 мая. Тут отпуск был, ну недели две. Форма в этом смысле не терялась.

Заканчивается лыжный сезон и начинается процесс достижения других целей. Идет подготовка физическая, функциональная, опять же закладывается фундамент к следующему сезону. И поэтому идут объемные тренировки. Стрелковой подготовке уделялось в биатлоне очень много времени. Это такой вид спорта. Просто в Воронеже по состоянию оборудования невозможно было чаще стрелять. И стрелковая подготовка включала три дня в неделю часа по два. Если брать в выстрелах, то это 100-150 выстрелов за тренировку. Один выстрел калибра 6.5 мм стоил 17 копеек. То есть по тем временам это было дорогостоящим занятием.

Биатлон женский ввели только в 80-х годах. Детской спортивной школы не было, все держалось в Воронеже на энтузиазме Панищева. Почему то получалось так, что руководители — коммунисты, стоящие у власти Воронежа не были заинтересованы в развитии биатлона. Конфликт был. Был такой руководитель Лисаченко, который, можно сказать, и развалил биатлон в Воронеже. Он был против. Все было в подводных камнях, потому что биатлон развивался, отнимал средства, а у него были другие приоритеты. Как всегда футбол и отдельные руководители, бывшие легкоатлеты, которые, грубо говоря, тянули на себя одеяло. А во-вторых, все дело, как сейчас, так и тогда в коррупции.

То есть приходил дорогостоящий инвентарь на нас, на членов сборной СССР, но они его разбирали в спорткомитете или в «Локомотиве» нашем местном. В связи с этим, Панищев настоял, чтобы с Москвы мы получали инвентарь сами. Для кого что. Это Хованцеву — лыжи дорогие, Сычеву — винтовка, Паршину – форма и т.д. И естественно Воронежское руководство было категорически против. Потому что оно от этого ничего не имело. И они душили, как могли.

В 1974 году уехал Панищев, на котором все держалось, и Хованцев. Уехали в Братск, как раз строили БАМ — железную дорогу. Им там дали хорошую зарплату под 600 рублей. Это были тогда бешеные деньги. И Панищев прямо нам сказал, пока Лисаченко руководит, здесь биатлону делать нечего. Лисаченко был председателем спорткомитета Воронежской области. Спортсмены в те времена довольно обеспеченные люди, и как говорится, тренируйся — не хочу. Спортсмен получал как работяга–слесарь 6-го разряда 250-300 рублей. Хотя в каждом регионе по-своему. Кризиса никакого не было. Михаил Ульянович и Хованцев не стали представлять интересы Воронежа, но они не ушли из биатлона.

Я же попал в армию, и выступал за сборную Профсоюза. За вооруженные силы не выступал, потому что там была разнарядка между тренерами. Вся страна и юниоры, 90% это армейцы, поэтому были поделены: вот этот пусть пока выступает за Локомотив, этот за «Зенит», а этот за армию. Мы все разъехались и Воронеж не представляли.

Как только уехал Панищев меня уволили с электровозника, из завхозов — кладовщиков Я получал стипендию, 120 рублей. Завхоз по тем временам 66 рублей, ну вы представьте мальчик 17-летний, который получает в 1973-1974 годах 66 рублей. Моя мама вкалывала за эти деньги.

В Воронеже абсолютно все проблемы с развалом биатлона только на совести воронежского руководства — высших обкомовских работников, и что больше всего обидно — от физкультурных деятелей любого ранга. В 1976 году биатлон в Воронеже начал разваливаться еще и потому, что ведущие спортсмены уехали. Паршин, Насонов уехал на вольные хлеба, на Камчатку. Остальные по каким-то своим понятиям посчитали, что это их потолок — мастер спорта, достаточно, и прекратили активность.

Пытался Паршин Николай Петрович воскресить биатлон, у него была пара воспитанников из с. Подгорного, которых он пытался проталкивать в «Локомотив». Они добились определенных успехов. Фамилий не помню, они молодые были. Тем более я в то время уже получил травму и отошел от спорта.

В спорте тогда для меня был не лучший период. Понимаете, свалиться с небес в прямом смысле слова, и оказаться простым человеком. Это было очень тяжело, надо перестроиться, надо было просто жить. А мне было всего-то 21 год. Разбился на лыжах, получил серьезные травмы, сказали, жить ты будешь, но заниматься спортом не стоит. Я пытался. Пытался вернуться. Пытался, думал, восстановлюсь. Пригласили в «Зенит», в Факел КБХ. Для уровня области там была бригада хорошая. Футболисты там числились, и лыжники, областного уровня. Там был Щекин Николай, бывший «локомотивец», мастер спорта. Пытался воскресить биатлон и меня пригласил. Я объяснил, что на одной ноге и вряд ли что смогу, но попытаюсь. Пытался полтора года. Но по состоянию здоровья понял, что больших результатов, скорее всего не добьюсь, а оставаться на уровне области мне было не интересно. Это не тот уровень.

Я понял, что надо заниматься чем-то другим, ставить на этом крест. Первое время было очень тяжело. Старался вообще забыть о биатлоне. То есть когда мне говорили, да что же ты не любишь на лыжах кататься? Я на них смотреть не мог. То же самое с оружием. Ну а потом прошло время. Естественно поддерживал контакты. Мое бессилие мне самому было обидно до слез. С Анатолием Николаевичем Хованцевым постоянно был на связи, он воронежский, приезжал. И мне он говорил: «Жень, да может, все же ты займешься». И приглашал, кстати, опять в Подмосковье, в Горький. Если не хотел в Воронеже, то в Новосибирск. Маматов говорил: «Жень, может, восстановишься, приезжай, дадим квартиру служебную, давай занимайся». Но я понял, что, скорее всего не смогу. Наши воронежские, к сожалению, кроме Хованцева, меня, Николая Петровича Паршина (сейчас ему 60 с лишним лет) ушли из спорта. Паршин говорит: «Жень возрождай биатлон, чем могу, я тебе помогу, но, тренерской работой заниматься не буду».

Сегодня ситуация складывается такая. В целом в стране стали уделять больше внимание развитию, как спорту высших достижений, так и молодежному спорту и биатлону в частности. К сожалению, на месте чиновники поступают не совсем так, как надо. Все же это зависит от власть имущих, от нашего сегодняшнего руководства на разных уровнях. Если конкретно в Воронеже, то большие начинания зависят непосредственно от губернатора Гордеева А.В., председателя спорткомитета Кадурина В.В. Просто так на ровном месте ничего не добиться. Нужно большое финансирование, а у нас, к сожалению его нет. Это так же как в бизнесе, сначала должны быть инвестиции, допустим, на три – четыре года, а потом спрашивай результат. У нас, к сожалению, хотят сразу результат. Такого не бывает. Да, много непорядочных людей, много аферистов от спорта. Но все же сначала как в любом деле требуется сначала вложить. Дом не построишь без фундамента. Ты его положи, залей туда уйму бетона, тогда и дом будет крепкий. Если же этого не будет, то будет избушка на курьих ножках. Вот мое мнение.

В пединституте, в 1980-ые годы, наши сегодняшние судьи, кандидаты в мастера Аралов, Зыков учились по видеоматериалам техники лыжного хода Сычева Евгения Николаевича. Она считалась идеальной. Тогда конькового хода не было. Это был классический ход, и именно в классике считалась практически идеальной эта техника: правильностью движений, своей гармоничностью и меньшей энергозатратностью. Там есть нюансы, то есть правильный вынос руки, толчок ногой, рукой, вынос ноги. То есть, как бы одна линия должна быть. У меня были замечательные учителя. Самый мой первый тренер по лыжным гонкам это Чишихин Анатолий Георгиевич (сейчас ему 75 лет). У него была идеальнейшая техника. Как в 60-ых годах говорили «стиляги». Вот в лыжных гонках он считался стилягой. Обладал супермодной техникой. Она была, ну можно сказать артистичной. Четкость, правильность толчков — все было изумительно. Михаил Ульянович Панищев, тоже мастер спорта по лыжам изначально. Биатлонная техника слегка отличается от лыжного хода с винтовкой 4.5 кг. У него для биатлониста техника была идеальная. Опять же это был мой учитель. С боевым оружием был биатлон, по-моему, до 1978 года. То есть мужчины, юниоры стреляли из винтовок калибра 6.5мм — 150 метров, юноши стреляли из малокалиберной БИ-4 калибра 5.6 мм на 50 метров. Нет большой разницы, по крайней мере, для меня со 150 или как сейчас с 50 метров. Просто там специфика, поправки на ветер может быть надо как-то рассчитывать, что если ветер боковой дует, то естественно 150 метров пуля будет «лететь» и, возможно, сильнее ее сдует. Но пули тяжелее калибра 6.5 мм, а пуля калибра 5.6 мм больше подвержена этим боковым движениям. А также размер мишени на 150 метров больше, на 50 метров меньше. Стандарты были, что и сейчас, они не изменились. Диоптрический прицел, затворы не полуавтоматы, никакой не автомат, только ручное, механическое.

Были ли в те времена проблемы с допингом? Практически нет. Они, может быть, и были, но сама фармацевтика не была развита, ее не замечали. Я вот как член сборной СССР общался на соревнованиях, на сборах с нашими великими спортсменами: с Тихоновым, с Кругловым-старшим, Елизаровым, с Хованцевым. Они были звезды — особенно Тихонов. И все равно в этих узких кругах это бы обсуждалось, и я знал бы про допинг. Тихонов — это настоящая звезда, это чемпион мира, это вообще такая машина функциональная на самом деле. И, те люди, которые в то время входили в сборную страны, и Круглов, и Барнашов.

Если у кого-то и были какие-то проблемы, могли себе позволить выпить, но это не допинг, скорее расслабление организма. Чувство патриотизма двигало на высшей стадии, когда ты уже выступаешь за сборную СССР. Но все же система была у спортсменов, начиная с любого уровня, с детского, юношеского — хотелось добиться в первую очередь результата: спорт ради спорта. Хотелось победить своего сверстника, соседа по команде, попасть в сборную. То есть каждый конечно свои задачи ставил. Попасть в сборную области. Одному это казалось пределом. Другой хотел попасть в какую-то команду ЦС, третий в сборную СССР, четвертый думал выиграть чемпионат мира. То есть на начальной стадии о деньгах, о вознаграждении не думали. То есть это была такая ситуация, что подразумевалось само собой. Если была начальная база, она была у всех ровная, то есть тренер выдавал тебе лыжи деревянные, нормальные, на которых можно тренироваться. А дальше, если ты показываешь результат, то тебе тренер дает лыжи получше, лучший инвентарь. И так дальше идет. И чем ты выше поднимаешься, оно само по себе приходит вознаграждение, приходит хороший инвентарь, приходит хорошее питание, приходит, если ты уже на таком высоком уровне, ты становишься профессионалом, или полупрофессионалом, тебе где-то приплачивают. Занимаешься своим любимым делом. И это само собой разумеющееся. Чем хорош спорт при социализме, что большинство спортсменов думали только о результате, а эти блага: машины, квартиры, зарплата, это приходило само по себе при наличии результата и по-другому не должно быть.

К сожалению, существовала потогонная система. Этим все сказано. Жестокая, особенно в таких обществах как «Динамо», «ЦСКА», которые имели огромный доступ к человеческому материалу. Они вообще не задумывались о судьбах спортсменов. Вот есть перспективный человек, вот его надо привлечь в армию, в «Динамо», выжать из него все — или он покатит, если у него хватает сил, или он загнется, тогда возьмем другого. Спортсмен считался перспективным в разные годы по-разному. Сейчас стало гораздо лучше. Сейчас могут человека взять в сборную и в 29 лет, и в 30 лет. Он до этого был как-то на заметке на уровне выступления в России. И потом он вдруг сезон, два, показывает прекрасные результаты. Его берут на Кубок Мира. Он опять весь сезон выступает. Его могут даже и в 32, и в 33 привлечь в сборную.

К сожалению, раньше существовала такая практика, что если до 24-25 лет человек не становится на подходе к сборной СССР, то на нем ставят крест и он туда уже больше никогда не попадет. В 27 лет дорога была уже закрыта. Это не правильно. Пенсионного обеспечения не было никакого. Спортсмен пока он занимался спортом, он был востребован, он всем был нужен. Но при нашей социалистической уравниловке, когда никто в принципе не стремился к обогащению, к накопительству, никто не задумывался о будущем. Вот простой пример. Я получил травму в 20 лет и можно сказать остался у разбитого корыта. Приехал в Воронеж к больной маме получившей инфаркт, не имея ни образования, ни какой-то гражданской профессии вообще. Ну, это катастрофа. Я пошел работать в институт на 95 рублей. И жил первое время за счет того, что продавал дорогостоящий инвентарь. Это называлось спекуляция. Но приходилось его продавать и жить на эти деньги. Вот и все. А судьба других людей? Спивались, умирали, мало кто-то себя находил без спорта. Спортсмен, как ребенок. Все отдав, он беззащитен. Когда женился, помогала мама. Обычным человеческим отношениям приходилось учиться заново. В прямом смысле закрывались перед тобой все двери, до свидания, ты никому не нужен. Если ты не показываешь результата, то спорт комитет тебя лишает стипендии. Кто-то, где-то числится слесарем, сантехником, естественно он не имеет этой профессии и если он выпадает из спортивной обоймы, ему говорят, или вы идите просто работайте слесарем, только уже не пятого разряда, а учеником, потому что ты не умеешь ключ держать, или выгоняют тупо с работы.

В основном это происходило также и в армии — в «ЦСКА» и в «Динамо». Они все имели звания, но естественно никто не служил. Поэтому я и отказался, когда мне предлагали, как в воду глядел. И пока спортсмен показывает результат — он профессионал, он не носит форму, а только защищает честь «ЦСКА» или «Динамо», сборной СССР. Как только у него получился сбой, он уже не нужен и его отправляют в часть, где он служит наравне со всеми. Это еще ладно, он хоть будет обеспечен материально. Но вы понимаете, какой это для человека моральный урон, он ничего не умеет, он и не собирался быть военным, это же тоже призвание. Он не собирался быть милиционером, а ему говорят, иди, служи. А в части спортсменов недолюбливали профессиональные военные и командиры, потому что считали их нахлебниками. Потому что о спорте у нас было такое предвзятое мнение — это бездельники. Я сталкивался с такими разговорами. Когда на меня «наезжали» в КБХА. Мол, ты тут числишься — получаешь 240 рублей. Это они стоят в курилке, каждые 15 минут выходят курить, а на меня говорят, да мы за тебя пашем тут, ты получаешь 240 рублей и ничего не делаешь. А я говорю, давайте поменяемся на месяц местами, вы будете ничего не делать два раза в день в лесу на тренировках, а я здесь в курилке покурю. И потом посмотрим.

Откуда-то в пединститут попала киносъёмка наших тренировок, это были просто рабочие моменты. Великолепный тренер Евгений Иванович Хохлов, он возглавлял ЦС «Локомотив» в Москве (такой въедливый и очень талантливый). Когда возник потом женский биатлон в России, его назначили старшим тренером женской команды, где-то в 1982-1983 году. И первые самые главные достижения в женском биатлоне в СССР связаны с Хохловым, который был и наш личный тренер. Он пришел в ЦС «Локомотив» в 1974 году и возглавил его до Хованцева. Так вот Евгений Иванович по пояс в сугробе носился и снимал нас на камеру. Представьте себе, 70-е годы с этой огромной заводной камерой с бобинами, и снимал технику лыжного хода у нас на сборах. Потом после вечерней тренировки, после ужина, заводил нас в гостинице в комнату, вешал простыню, включал аппарат, и мы разбирали ошибки.

Сейчас все гораздо проще. Сейчас спортсмен, во-первых, если он довольно высокого уровня он связан с бизнесом. Там кружатся большие деньги. Это уже зависит от самого спортсмена. Если он человек умный, с головой, он в этом бизнесе участвует. Как говорится, жизнь спортсмена в спорте коротка. Но если ты попал туда, надо как-то за это время получить образование. Надо на самом деле накопить каких-то денег, возможно, вложить куда-то в свое дело, чтобы потом, когда ты завершишь карьеру спортсмена после 30 лет ты имел какое-то обеспечение. Если есть у тебя призвание там к журналистике или еще там к чему, быть спортивным функционером, то тебя пригласят. Но надо все же самому себе думать о своем будущем. Если ты не умеешь, грубо говоря, в руках молоток держать, не имеешь высшего образования, то для спортсменов это становится катастрофой. А если его еще выкидывают из общества, не хотят брать на работу каким-то инструктором, или как говорится спортивным функционером, то человек просто пропадает.

Сейчас скажу в двух словах о необходимости затрат государством на спорт, а потом расшифрую. В холодной кастрюле горячих щей не может быть. При сильном государстве экономически сильном, все государства хотят быть экономически мощными и сильными, оно должно заботиться в первую очередь о людях, об их здоровье. То есть хоть и различают, занятия физкультурой и спортом, это, мол, разные вещи. Спорт высших достижений это «угробиловка», физкультура — для здоровья. Я считаю это не правильным – в здоровом теле здоровый дух. Если человеку с детства прививают культуру, физическую культуру, к личной гигиене, наравне с другими предметами, например, как изучение русского языка, то человек вырастет гармоничным. И государство должно постоянно заботиться об этом. Вы — частный предприниматель или директор завода, если у вас рабочие здоровые, как они работают? Если они не пьют, если они не болеют? Работают великолепно. Они, грубо говоря, выполняют норму. Если же человек болезненный, или выпивает, вы платите ему больничный, производительность слабенькая, он вялый, уставший. Развитие спорта в государстве абсолютная необходимость. Здоровая нация — здоровый дух, ну что тут об этом говорить.